Мошенничество стало более изощренным

Джереми Ньюман возглавляет международную сеть BDO — крупнейшее после «большой четверки» объединение аудиторских фирм. С 5%-ной долей на российском рынке BDO обслуживает «Газпром» , РЖД, «Аэрофлот» , «Трансмашхолдинг», «Сухого», UC Rusal, АФК «Система», Банк Москвы , «Лукойл» , ТНК-BP , а также российских «дочек» глобальных компаний. С «Ведомостями» Ньюман поделился рассказом о том, как работали аудиторы до появления компьютеров, почему в кризис конкуренции среди аудиторов стало меньше, как скрывают информацию компании и как ее раскапывают аудиторы, и о многом другом.
  

- Повлиял ли кризис на бизнес BDO? Изменилась ли конкуренция в секторе?
 

- Конечно, кризис повлиял на бизнес BDO. Не думаю, что есть хоть одна компания, на которую он не повлиял. Наш бизнес расположен в 120 странах, и кризис повлиял на эти рынки по-разному. Он, например, очень помог нашему азиатскому бизнесу, если сравнивать с Европой и США. В Китае, Австралии, Индии, Гонконге, Малайзии и в меньшей степени в Японии бизнес за время кризиса вырос. Европа всегда была сердцевиной бизнеса BDO и остается ею, но на Азиатский регион теперь приходится большая часть нашего бизнеса, чем ранее. Отчасти из-за того, что это направление выросло, отчасти из-за того, что ситуация в других направлениях ухудшается.

- То есть в любой ситуации есть что-то хорошее? Даже в кризисе?

- Всегда нужно смотреть на светлую сторону, иначе жизнь будет слишком унылой. Как ни парадоксально, конкуренции в секторе стало меньше. На глобальном рынке доминирует «большая четверка». Можно было бы ожидать, что кризис это положение ослабит, потому что большинство компаний, столкнувшихся с трудностями, и особенно банки, — это все клиенты «четверки». Но в кризис люди нервничают и думают, что самый крупный бизнес — самый надежный, так что в некоторых странах положение «четверки» только усилилось. Но их бизнес тоже пострадал, и у них оказался избыток персонала, часть которого они перевели на рынки, где раньше было гораздо меньше конкуренции с их стороны, и это тоже упрочило их доминирующее положение.
 

- Изменилась ли работа аудиторов в кризис? Можно ли говорить о том, что компании стали более осторожными в работе с документами и отчетностью? Готовы ли они раскрывать больше информации?

 

- Да, работа аудиторов изменилась. Приходится менять подход к некоторым вещам. Надеюсь, что наш подход был абсолютно адекватным, но всегда приходится пересматривать то, что делаешь, и задавать себе вопрос: а могу ли я что-то сделать лучше? С точки зрения прозрачности и раскрытия информации опять же все по-разному. Для некоторых компаний кризис обнажил трещины в бизнесе, и у них нет большого желания выставлять эти трещины напоказ. Если же бизнес здоровый и крепкий, компания считает, что чем больше люди знают о ней, тем здоровее ее бизнес.
 

- Я хотела спросить про ваши самые мрачные впечатления о кризисе, но, поскольку вы во всем видите светлую сторону, спрошу и об этом тоже. Какие у вас остались самые мрачные и самые яркие впечатления о кризисе?

 

- Самые мрачные — это трудности, с которыми столкнулись наши клиенты. Наш бизнес зависит от отношений с клиентами, и, если у них возникают трудности, мы должны разделить часть того, что их беспокоит. Еще одно из мрачных впечатлений — это сокращение сотрудников в некоторых наших подразделениях. Бизнес в Европе и Северной Америке частично сжался. Сократился бизнес финансового и управленческого консультирования. Самое яркое впечатление — что BDO кризис пережила и неплохо с ним справилась. BDO не потеряла ни одного бизнеса, сейчас мы даже присутствуем в большем числе стран, чем до кризиса.

- В иске бывшего прокурора штата Нью-Йорк Эндрю Куомо к Ernst & Young — аудитору обанкротившегося Lehman Brothers — говорится, что инвестбанк прятал информацию о деривативах в сносках отчетности, так что ее невозможно было выявить. Это правда, что можно спрятать информацию в балансе так, что никто ее не сможет найти? И не вспомните ли вы эпизоды, когда аудиторы находили нечто хорошо спрятанное от посторонних глаз?

- Во-первых, иск представляет собой лишь одну сторону произошедшего, и я уверен, что Ernst & Young, знающая вторую сторону, в какой-то момент ее расскажет. Не стоит думать, что иски, особенно поданные в США, всегда представляют собой объективную оценку положения. Просто объем информации, которую надо предоставить, особенно крупным финансовым институтам, настолько велик, что невозможно что-то не отправить в сноски.

- Но Куомо утверждает, что они не просто поместили информацию в сноски, но намеренно спрятали ее.

- Это доказать труднее. Заранее трудно знать, какая информация окажется более, а какая менее значимой. Задним числом мы понимаем, что именно в отчетности Lehman мы бы хотели прочесть. То же самое верно в отношении других банков, которым была оказана госпомощь. Задним числом мы понимаем, что должны были уделить чему-то больше внимания, но, когда мы делаем оценку, трудно сказать, какую информацию нужно приводить в основном тексте, а какую — в сносках. Вопрос, который нужно задавать, — это в какой степени менеджмент понимал, что он делал.

- Стоило ли властям США спасать Lehman?

- Я думаю, если бы власти США понимали, к каким последствиям приведет банкротство Lehman, его бы спасли. Мне кажется, они думали так: мы не можем спасать каждый банк, банки должны понимать, что законы рынка применимы к ним так же, как и ко всем остальным. Они выбирали банк, банкротство которого, как они считали, окажет влияние только на банковский сектор. И выбрали Lehman как банк, подходящий под эту категорию. Думаю, что, если бы деньги американских налогоплательщиков были использованы для спасения Lehman, это было бы дешевле, чем разбираться с последствиями.
 

- Вы обещали рассказать, какую спрятанную информацию аудиторы находят в отчетности.

 

- Сейчас найти то, что спрятано, труднее, чем было, когда я пришел в этот бизнес. Когда я только начал работать аудитором, партнер, учивший меня, рассказал, как проверял розничную сеть. В одном из магазинов этой сети маржа была меньше, чем в остальных. Там было 25 или 30 магазинов. И он велел своему сотруднику пойти в этот магазин под видом покупателя и посмотреть, нет ли там мошенничества. Сотрудник аудиторской фирмы пробыл в магазине целый день и убедился, что все расчеты шли через кассу. Он вернулся и сказал, что все в порядке — там восемь касс, за каждой сидит кассир, все проверяется. Партнер сказал: подожди секунду, сколько, ты говоришь, там касс? Сотрудник сказал: восемь. А по документам значилось шесть. Заведующий магазином установил две дополнительные кассы. Сейчас это было бы невозможно — когда все соединено в общую компьютерную сеть.
Во время своего второго или третьего аудита я задержался вечером допоздна. И услышал какой-то шум из офиса, расположенного ниже. Я пошел туда и увидел, как секретарь финдиректора компании печатала на машинке финансовый отчет с фальшивыми цифрами. Но это тоже было до того, как банки компьютеризировались.
Сейчас мошенничество стало более изощренным. Один из моих партнеров был свидетелем-экспертом в деле о банкротстве Baring. Каждый день там происходила выверка счетов, которую был обязан делать банк. Это делалось на компьютере, но человек, программировавший его, заставил компьютер прибавлять какое-то число вместо того, чтобы отнимать. И никто не заметил. Хотя это было намеренной манипуляцией.
 

- Сообщают ли сотрудники компаний, которые аудирует BDO, негативную информацию о своем работодателе?

 

- Иногда. Я в этом бизнесе уже 33 года, и за это время было всего два-три случая, когда то, что говорили сотрудники, оказывалось важным. Был случай, который оказался плачевным. Это было в компании, которая управляла сетью отелей (это было в первый год моей работы, в 1978-м). Мы смотрели документы для поглощения каких-то отелей. В этой компании было большое юридическое подразделение — на 70-80 отелей. Мы пошли к юристу, и какие-то документы выглядели не совсем правильно. Поэтому мы обратились к младшему сотруднику этого подразделения, чтобы он попросил у своего руководителя ряд документов. Руководитель обещал передать их утром. А ночью руководитель юридического подразделения совершил самоубийство. И там много чего обнаружилось. Я видел такое лишь раз за 33 года и больше видеть такого не хочу.
 

- Расскажите, как работают аудиторы. Какие документы вам обычно доступны? Мешает ли кто-нибудь работе аудиторов?

 

- Практически в любой стране мира аудиторы имеют доступ ко всем документам компании. Главная задача заключается в том, на что смотреть и в каком объеме. Обычно аудиторы проверяют сделки на выборочной основе, используя компьютерные программы. Они будут стараться понять, что и как происходит, а затем будут внимательно смотреть на информацию, где есть что-то странное. Мы будем смотреть на протоколы заседаний совета директоров, на которых принимались важные решения. Много информации мы получаем из разговоров с людьми, отвечающими за определенные вопросы в финансовом подразделении, чтобы понять, что стоит [за теми или иными решениями]. Мешают ли сотрудники компании работе аудиторов? Не так часто, но случается.
Гораздо чаще — и здесь бы снова обратился к опыту Lehman — бывает, что не всегда очевидна важность каких-то вещей, а менеджмент решает не привлекать к ним наше внимание. Вам дадут документы, которые вы попросите, и, если вы попросите конкретные документы, вам их дадут, а если не попросите — сами они ничего не скажут.
 

- Случается ли в практике BDO, что приходит новый клиент, показывает документы, но вы отказываетесь от него, поскольку документы радикально не в порядке?

 

- Да. К сожалению, так бывает. Случалось, что мы отказывались аудировать отчетность существующих клиентов, потому что они не были готовы относиться к каким-то вещам так, как к ним необходимо относиться. Несколько лет назад, когда я сам еще занимался аудитом, я отказался аудировать клиента, поскольку видел, что они должны раскрыть какую-то информацию налоговым органам и они отказались это сделать. Мне показалось, что нераскрытие этой информации было неэтичным.
Когда речь идет о новых клиентах, чаще бывает, что они не могут предоставить нужную информацию, чем действительно обнаруживаются какие-либо сведения об участии в коррупции. Мы проводим проверки, касающиеся отмывания денег. И иногда потенциальный клиент такую информацию не предоставляет — говорит, что у него ее нет. Поскольку наш бизнес зависит от нашей репутации, репутация должна быть важнее, чем отдельный клиент. Наши клиенты должны ценить отчетность, которую заверяет BDO, они должны ценить консультационные услуги, которые им оказывает BDO. И комитет по аудиту, и инвесторы должны знать, что тому, что делает BDO, можно доверять.
 

- В 90-е гг. инвестбанки превратились в публичные, несколько лет назад то же самое сделали некоторые биржи. Станут ли аудиторские фирмы публичными компаниями?

 

- Это маловероятно. В США и Великобритании есть несколько публичных аудиторских фирм. И хотя они быстро растут, они больше занимаются мелким бизнесом и бизнесом невысокого качества. Потому что в конечном итоге успех нашего бизнеса зависит от качества людей, которые в нем работают. У вас могут быть лучшие аудиторские процедуры, но, если у вас люди глупые, это не поможет. В партнерстве прибыль делится между партнерами и людьми, помогающими управлять бизнесом. Как только появляются внешние инвесторы, часть прибыли идет им. Очень трудно конкурировать на рынке за таланты, если вы платите гораздо меньше.
Для аудиторского бизнеса очень важны профессионалы, преданные этике и честности, поэтому в изменении структуры вознаграждения и превращении в публичную компанию есть опасность. Посмотрите на недавний финансовый кризис — неужели все было бы так же плохо, если бы инвестбанки оставались партнерствами и рисковали бы только деньгами партнеров, а не деньгами инвесторов? Принимали бы банки такие риски, если бы они рисковали только деньгами партнеров и основателей бизнеса?

- Никто из «большой четверки» не предлагал купить BDO? Вы бы продали компанию, если бы поступило предложение?

- Фирмы BDO в разных частях мира постоянно получают предложения от «большой четверки». К счастью, очень-очень мало кто из них принимает такие предложения. Такое случается редко и всегда за очень большую цену. Это один из вопросов, по которым я высказал свое мнение в Green Paper — документе Еврокомиссии о будущем сектора аудита. Я думаю, что «большая четверка» не должна иметь возможности использовать свою финансовую мощь для покупки фирм BDO. Что касается всей BDO, то такого никогда не произойдет.

- Верно ли, что должно пройти еще много лет, прежде чем «большая четверка» превратится в «пятерку» или «шестерку»?

- 15-20 лет назад фирмы «большой четверки» были меньше, чем мы сейчас. Когда я пришел в профессию 33 года назад, крупнейших фирм было восемь. Своего доминирующего положения «четверка» достигла только в последние лет 15. А вот BDO UK, фирма, в которой я начинал работать, была основана в 1903 г.
У «большой четверки» есть кровный интерес, чтобы считалось, что рынок устроен и работает справедливо. Есть регулирование, которое вмешивается в работу рынка, в некоторых вопросах оно очень строгое. Если бы вы решили учредить аудиторскую фирму, вы бы не смогли этого сделать. «Большая четверка» доминирует в большинстве аспектов рынка и пишет регулирующие правила, которые устраивают их бизнес. Я ни в чем не обвиняю «большую четверку». Это прекрасные компании, в них работают исключительно умные люди. Но я считаю, что доминирование «большой четверки» вредно, это фундаментальный риск для системы, в которой мы работаем. Отчасти проблема в том, что «большая четверка» стала слишком сильно фокусироваться на зарабатывании прибыли для партнеров, вместо того чтобы сосредоточиться на ключевых ценностях профессии.
Для Arthur Andersen один клиент был важнее этики и профессиональных ценностей. Я полагаю, что одна из причин трудностей Arthur Andersen в том, что их консалтинговый бизнес стал настолько прибыльным, что аудиторы почувствовали себя гражданами второго сорта и решили сделать аудит таким же прибыльным, как и все остальное. Они перестали выполнять часть работы, которую должны были выполнять, чтобы снизить издержки.

- Как решается проблема конфликта интересов в BDO? У вас же есть консалтинговый бизнес?

- Конечно, есть. В российском подразделении BDO у нас один из сильнейших консалтинговых бизнесов в мире. У нас есть очень крупные клиенты, которых мы консультируем. Например, «Газпром». В большинстве стран мира компании такого масштаба будет консультировать одна из фирм «большой четверки», но в России у BDO есть фантастические клиенты.

- А кто самые крупные клиенты BDO в России?

- «Газпром», РЖД, «Аэрофлот», «Трансмашхолдинг», «Сухой», «Русал», АФК «Система», Банк Москвы, «Лукойл», ТНК  BP, а также российские «дочки» глобальных компаний. Для некоторых клиентов, как, например, «Газпрома», мы не проводим аудит. Мы не предоставляем конфликтующие консалтинговые услуги нашим аудиторским клиентам.

- Какая у BDO доля на российском рынке?

- Порядка 5%.

- Возвращаясь к вопросу о светлой стороне любой ситуации. Есть ли преимущества в том, чтобы быть крупнейшей аудиторской фирмой после «большой четверки»?

- Если вы посмотрите, скажем, на Deloitte и PwC и я спрошу у вас, в чем между ними разница, вы, наверное, надолго задумаетесь.

- Да, клиенты «большой четверки» тоже говорят, что непонятно, в чем разница между этими компаниями, — качество одинаковое, вознаграждения тоже одинаковые.

- Вот именно. Несколько лет назад мы провели тест. Наши маркетологи взяли публикации «большой четверки» и затушевали их названия. И задали вопрос: кто есть кто? И сказать, кто есть кто, было невозможно. BDO — это другой бизнес. У нас нет необходимости быть того же оттенка серого, как и остальные фирмы. Мы можем позволить себе немного цвета. Мы можем быть более авангардными в мышлении. Во-первых, наши клиенты могут рассчитывать на большее время, которое с ними будут работать партнеры, чем у фирм «большой четверки». Во-вторых, хотя у нас есть глобальная методология и глобальные системы, мы оставляем место и для того, чтобы в каждой стране бизнес велся в соответствии с местными традициями. Бизнес «большой четверки» более прямолинеен, и для них более всего важен бизнес в США, они активно внедряют американскую модель и в других странах. И часто во главе их бизнеса в других странах стоят экспаты.

- Должны ли все страны перейти на единые стандарты аудита? Должна ли Россия перейти на международные стандарты бухучета?

- Безусловно. Один из уроков финансового кризиса заключается в том, что он был глобальным. Lehman — американский банк, но последствия его коллапса ощущались в разных странах. Нравится нам это или не нравится, но мир экономически взаимосвязан. Нравится нам это или нет, но капитал перетекает из страны в страну. Фондовые рынки мира сейчас лихорадит из-за того, что происходит в Японии и на Ближнем Востоке — не из-за того, что происходит в России, Центральной Европе или Северной Америке. Мир взаимосвязан — финансово и экономически. И нам надо говорить на общем языке в финансах. Мне нужно, чтобы, глядя в отчетность российского банка и американского банка, я мог оценить качество их бизнеса и баланса, их стабильность и т. д. Но я не могу это сделать, если они пользуются разными методиками бухучета.

- В связи с предложениями Еврокомиссии, изложенными в Green Paper, вы отмечаете, что некоторые страны требуют от аудиторов снизить вознаграждения, что, с вашей точки зрения, неправильно. Вы не могли бы привести примеры, где такое происходит?

- Из-за финансового кризиса сокращается объем консультационных услуг — IPO сейчас гораздо меньше, чем несколько лет назад. И это дало компаниям возможность добиваться снижения вознаграждения за аудит. Проблема, которая стоит сейчас перед нами (и острее всего она ощущается в США), в том, что комитеты по аудиту, обязанность которых фокусироваться на качестве аудита, иногда пытаются добиться сокращения вознаграждения. Из-за этого возникает риск — особенно это касается бизнес-модели «большой четверки», ориентированной на зарабатывание прибыли для партнеров, — что выполняется меньше работы либо же она будет выполняться младшими сотрудниками — менее квалифицированными и менее опытными. Эта тенденция меня сильно беспокоит. Некоторые регуляторы в нее активно вмешиваются, как, например, австралийский регулятор попросил крупнейшие аудиторские фирмы предоставлять информацию по всем клиентам, у которых расходы за аудит снизились на 20% или более. Канадский регулятор в отчете за прошлый год высказывает беспокойство в связи с сокращением вознаграждений. Это часть проблемы, вызванной доминирующим положением «большой четверки», поскольку приоритет меняется с профессионализма на то, сколько прибыли мы зарабатываем. Это дает возможность клиенту сказать: если для вас главное — прибыль, для нас главное — вознаграждение.

- Какие рынки для BDO самые трудные? Важны ли для вас развивающиеся рынки?

- Развивающиеся рынки, и особенно страны BRIC, для нас очень важны. Некоторые из них труднее, чем другие. В Индии, например, очень трудно работать. И в Африке тоже непросто. Если смотреть по секторам, то финансовый сектор окажется одним из самых трудных, поскольку регулирование в разных странах сильно разнится. Но вы постоянно обвиняете меня в том, что я во всем вижу светлую сторону…

- Я не обвиняю, неправда.

- Одно из преимуществ нашего положения — большое пространство для развития. «Большой четверке» приходится удерживать свои позиции, а у меня впереди много свободного пространства и много возможностей. Возможности для нас гораздо больше, сложности, конечно, тоже есть, но без сложностей бизнес скучен.

- Вы говорите, что репутация чрезвычайно важна для бизнеса аудитора. А за что вы бы уволили подчиненного, не сомневаясь ни секунды?

- Всего лишь раз я так уволил партнера. Это тоже имело отношение к налогам. Он организовал отношения клиента с налоговыми органами таким образом, что я не мог признать его приемлемым способом ведения бизнеса. Он думал, что сумеет меня переубедить — для этого он собирался найти одного-двух клиентов, которые заплатили бы большие вознаграждения. Я обнаружил это в нашем IT-подразделении, где я проверял какие-то документы, и было понятно, что он хотел провести этот бизнес таким способом, который я считал совершенно неэтичным, так что у меня просто не было выбора. У меня нет полномочий уволить партнера — такое решение голосованием принимают партнеры, и я не знал, что делать. В итоге он спросил меня, не буду ли я против, если он уйдет сам. Я сказал: у тебя есть 15 минут, но твой ноутбук и все бумаги должны остаться на своих местах. Такое случается редко. Были случаи, когда я считал, что сотрудники делали неподобающие вещи, и мы начинали расследование, но происходит очень-очень редко такое, что берешь кого-то за руку и ведешь к двери.

- Скажите, вам интересна работа аудитора? Вы ведь, наверное, видели скетч Monty Python, в котором говорится, что работа аудитора «отчаянно скучна и занудна и неинтересна и монотонна»?

- Ну еще бы. Он же неотступно преследует нас всех. Очень многое зависит от отношения. Если искать скучное и неинтересное, найдется скучное и неинтересное, а если искать возможности, они тоже найдутся. Мы начали разговор с того, что Москва даже с пробками восхитительна. На следующей неделе я лечу в Токио, и эта поездка будет не без риска, но она тоже будет невероятно интересна. Некоторые из развивающихся рынков очень интересны. Я сейчас не занимаюсь аудитом. Но если говорить собственно об аудите и если считать, что аудит — это проверка сделок и документов, то, конечно, это скучно. Сидеть и смотреть в компьютер — не самое интересное занятие. Но подумайте, что делает бизнес успешным или неуспешным? Люди, которые стоят за ним. Lehman был не единственным банком, который занимался необычными сделками. Но Lehman занимался ими не так, как Goldman Sachs или HSBC, которые успешно пережили кризис. Разница проистекала из отношения банка и действий его менеджмента. Хороший аудитор — это тот, кто понимает, как работает менеджмент. Важно не то, как аудитор смотрит на документы, а на какие документы он смотрит. Именно это и делает работу аудитора интересной.

Полную версию статьи вы можете прочитать на сайте http://www.vedomosti.ru.